Эта песня, чувственная почти до непристойности, могла бы служить гимном Амстердама — пожалуй, самым близким по духу этому городу, который переворачивает сознание и делит жизнь на «до» и «после». Мало кто возвращается из голландской столицы прежним — это город обновления, во многих смыслах:
Старый порт Амстердам,
Пляшут в нем моряки,
Зажимая в тиски
С ними пляшущих дам.
Распустив животы,
Отправляются в пляс
И танцуют, кружась,
Их движенья просты.
Обернутся на стон,
На раздавшийся смех,
Пока дуется мех,
Плачет аккордеон …
Жак Брель
Все необычное
Через этот город нужно пройти, как через обряд инициации. Кто-то не приемлет его категорически. Действительно, не всякому по вкусу придутся хулиганские и задиристые интонации Амстердама. Пяти минут не пройдет, как «все ваши пять чувств одновременно будут травмированы». Сюда рискованно соваться людям с тонкой душевной организацией — вас никто не застрахует ни от мусора на улице, ни от футболок в сувенирных магазинах (и на прохожих в толпе) с картинками и надписями, далекими от целомудрия (самая невинная может изображать, например, Пиноккио с девицей легкого поведения: «Скажи мне неправду!» — «Я никогда не был в квартале красных фонарей»). Вообще, виды города и барышни с льняными косами среди сувениров явно не в фаворе, преобладает иная тематика. Контрацептивы со вкусом конопли здесь тоже мудрено пропустить. Как и писсуары на улицах, которые туристы бросаются фотографировать чуть ли не как главную достопримечательность — особенно если к подобному арт-обьекту прилагается еще и живой дяденька (а как же вторжение в личную жизнь?). Но тот, кто сумел настроиться с Амстером на нужную волну, уезжает отсюда другим человеком. Что-то особенное носится в здешнем воздухе, и аромат из ближайшего кофе-шопа здесь совершенно ни при чем.
Запах … свободы?
Голая правда
«Свобода приходит нагая», — писал Велимир Хлебников. Это про Амстердам с его кварталами и фонарями революционного цвета. Увы (или не увы?), редкий случайно опрошенный об ассоциациях с этим городом первым делом назовет малых голландцев и сыроварни. А вот злачные места приходят на ум подавляющему большинству незамедлительно.
Здесь стоит отбросить в сторону ханжество — и идти непременно. Нет, никто не призывает налаживать тесные российско-голландские контакты с местными труженицами досуговой сферы. Но не побывать в Квартале красных фонарей — значит не увидеть Амстердама. Прежде всего потому, что это кварталы, без малейшей иронии, культурно значимые. Достаточно сказать, что здесь располагаются самые старые церкви. Логично? Вполне. Портовый город, короткая стоянка перед долгой дорогой или желанное место возвращения. Куда стремились моряки первым делом после прибытия в гавань? Туда, где можно позаботиться о душе и теле (очередность У каждого была своя). Вот места «духовные» И «плотские» И оказались в теснейшей близости. А рядом — обычные школы и детские сады, деловитая суета мирных обывателей.
Но приглядываться, чтобы отличить эти районы от всех прочих, не нужно. Подсвеченные розовым окна первых этажей скажут все сами за себя. Точнее, не столько сами окна, сколько их обитательницы, которые уже сидят на высоких барных стульях и завлекают. Или — что более часто и с непривычки удивительно — в зазывных кружевах занимаются домашними делами, обедают, читают, болтают по телефону. Любоваться на них можно сколько угодно, фотографировать категорически запрещено: вторжение в личную жизнь, здесь с этим шутить не любят.
Бизнес активно развивается в любое время суток, даже ранним утром. Это время женщин постпостбальзаковского возраста, пользующихся среди знатоков бешеной популярностью. Психологи объясняют это просто: у многих мужчин, особенно не первой молодости, есть внутренние страхи и комплексы перед походом к молодой и красивой барышне. «А пожилая как мама: приголубит, приласкает, утешит … » Кто сказал — Зигмунд Фрейд?
Здесь вам расскажут массу баек, и почти все будут, правда. Например, то, как дорого стоит каждая лишняя минута, проведенная у жриц любви (то есть, по-здешнему, «свободных предпринимательниц»), и как жестко составлен реестр удовольствий: за каждое дополнительное — плати. Поэтому здесь нередко можно видеть, как посетители раздеваются на улице, перед тем как броситься в бой, выскакивают из дверей в одном носке или пытаются выторговать скидку — как правило, безуспешно. Законы бизнеса.
Каждое здание здесь со своей историей, курьезной и, по традиционным представлениям о жизни, малопристойной. Вот «Банана-бар», где бананы используют по всем возможным назначениям и где до сих пор помнят нашего соотечественника, который громогласно отказался от всех предложенных удовольствий из-за аллергии на эти фрукты. Вот театр понятной направленности Casa Rosso, с символом — розовым слоником — на крыше. Неподалеку находится средняя школа, но школьникам там делать нечего. Вот музей эротики — куда ж без него. Памятник «свободной предпринимательнице». Радужные флаги над иными заведениями. Бар «Волшебные грибочки». Среди всего этого бродят толпы совершенно жизнерадостных и ничем не смущенных людей; сознание постепенно переворачивается. И это правильно. Именно в таком состоянии нужно продолжать движение по Амстердаму.
Города-братья
Есть в мире два города-брата, старший и младший — Амстердам и Копенгаген. Датскую столицу в XVII веке отстраивали по образу и подобию голландской: король Кристиан V влюбился в мосты и каналы чужого города и повелел создать такие же в своем. Вот и сегодня рифмуются две столицы — водным плеском о борта жилых яхт, веселыми блондинами на велосипедах, флагами и маяками, вьющимися розами вдоль каменной кладки стен — совсем андерсеновскими. Но их не спутаешь: Копенгаген — игрушечный, сказочный, сплошные шпили, башенки, трубочисты и Оле-Лукойе, Амстердам помнит о своем старшинстве и держится куда солиднее. Отчасти в этом заслуга многих поколений купцов, которые составили городу его славу и подарили процветание. Они и строили себе эти тяжеловесные кирпичные дома, впрочем, не без изящных легенд. Скажем, одно из зданий возводили три архитектора, которые не смогли договориться, поэтому дом украшен тремя разными башнями. Таких изюминок в облике города немало. Но архитектура в Амстердаме — не главное.
Душа страны и ее столицы — в мелочах, которые живо откликаются на традиции и предания — часто подлинные, частенько выдуманные (К примеру, писательницей Мери Мейп Додж в обстоятельных страноведческих отступлениях детской повести «Серебряные коньки»), История о мальчике, заткнувшем дыру в плотине пальцем и спасшем людей от наводнения, — из их числа: легенда, по которой советуют судить о национальном характере и самоотверженности голландцев.
Ученье — свет?
Пытаясь осмыслить повседневную жизнь голландцев, тоже понимаешь, что в твоих представлениях о мире что-то сдвигается и путается. Например, отношение к образованию. Бог с ним, с отсутствием придыхания перед высшим, но даже когда речь заходит о святая святых, о школах, возникает ощущение, что мы живем в разных вселенных. Иначе почему так легкомысленно здесь рассказывают о том, что голландские дети часто всем классом остаются на второй год? «Дочь выгнали из шестого класса, сидела там три года. Слава богу! Наконец-то займется делом, а не ерундой». Реплику, с трудом вообразимую в наших краях, здесь можно услышать запросто. Сначала поражаешься. А потом невольно подпадаешь под обаяние этого разгильдяйства и невыносимой легкости бытия, такой родной для голландцев. И думаешь: а может, и правда, зачем оно нужно, это обра … На этом мысль обрывается.
Впрочем, если голландец может прожить счастливую жизнь и не будучи обремененным знаниями, то нам без них не обойтись — хотя бы ради наслаждения побывать в этой стране и пообщаться с местными жителями. То есть — английский. Ну, или немецкий. Если в арсенале путешественника будут только голландские «добрый день» и «доброй ночи», то есть «хуе даг и хуе нах», на этом далеко не уедешь. Ехать же определенно нужно далеко — как минимум вглубь города, а лучше — страны. И продолжать вылавливать изюминки в том вкуснейшем кексе, которым является Амстердам.
В память о бурных днях молодежных сходок и митингов на одной из площадей Амстердама поставлен памятник веселому студенту «Дорогуша». Волнения и всяческие общественные активности здесь случаются до сих пор — голландцы продолжают считать, что им не хватает свободы, и всячески за нее борются. Впрочем, это не мешает им искренне считать себя счастливыми: Нидерланды входят в пятерку «самых счастливых стран мира». Этому легко поверить — но для полного успеха нужно хотя бы на время забыть себя и разбудить внутреннего голландца.
Жить в Амстердаме – ЭТО….
Стоит хотя бы пофантазировать на эту тему. Разузнать переулочек, где живет сухощавый и седой Фигаро Пасквале — лучший парикмахер Амстердама. Ходить на досуге в кофе-шоп, расположенный в здании бывшего полицейского участка. Ездить на велосипеде, назначать свидания на площади Дам (все повязано с названием: «Амстердам» — «дамба на Амсгере»). Знать, что обсыпаться сахарной пудрой — счастливая примета. Любить селедку и есть ее, непременно держа за хвост и запрокинув голову. А на день рожденья королевы Беатрикс (30 апреля) прибежать на площадь перед дворцом: там любимое лакомство будут раздавать бесплатно. Знать, что по традиции, если над дверью висит красная подушечка, значит, в доме родился мальчик — а если в семье появилась девочка, то нужно вешать белую. Предупреждать наивных иностранцев, что металлические ящерки на газонах оживают и кусают тех, кто перебрал с веществами.
Знать, как «Отче наш», историю «Тюльпановой лихорадки», которая бушевала здесь и во все стороны по миру в конце XVI — начале XVII века, помнить, «как сейчас», разорившихся торговцев и полосатые тюльпаны, которые создавали и разрушали целые состояния. И, в качестве дани предкам и просто развлечения, ездить в парк Квкенхоф, где весной, в пору цветения тюльпанов, хочется остаться навсегда. Покупать цветы на цветочном рынке Зингель, прямо на воде. И ни за что не пропускать цветочный парад Болленстрик в апреле!
Сами не местные
Голландцем вы уже не родились и стать не можете (а это нетрудно проверить хотя бы по росту: местные жители — очень и очень высокие. Говорят, что даже если их страна полностью погрузится в воду — а такой риск никто не отменял, — головы их все равно будут торчать над поверхностью). Но откуда бы вы ни были родом, Амстердам открыт всем и каждому. Эта душа нараспашку — душа портового города, который все повидал и всем рад. Здесь бродишь и бродишь вдоль неогороженных каналов. Несмотря на отсутствие ограждений, падать не страшно. Во-первых, любой голландец тебя спасет — с детства они учатся плавать и сдают три экзамена: умение плавать, плавать в одежде и спасать утопающих. Во-вторых, окунуться в амстердамскую воду, пусть и не стерильно чистую и почти наверняка кишащую людьми с расширенным сознанием, — это своего рода крещение. Равно как и погрузиться в здешнюю культуру.
О высоком
Например, навестить самый старый театр, в котором впервые зрителям запретили есть, ходить и разговаривать во время представления. Правда, публика не стала искушенной в одночасье. Поэтому полицейским приходилось провожать домой актеров, игравших отрицательные роли, — иначе тех били зрители. А можно пойти прикоснуться к культуре самой высокой. В Государственном музее Амстердама хранится знаменитый «Ночной дозор» Рембрандта. Конечно, не он один, но именно это полотно притягивает сюда сотни посетителей. У любителей статистики и впечатляющих цифр она вызывает уважение, будучи одним из самых больших полотен в музее (363 на 437 см). Тех, кому интересны «жареные» факты, картина притягивает историями о попытках вандализма: ей грозила гибель от серной кислоты, от ударов ножа, из нее был вырезан кусок холста …
Но, как феникс из пепла, она восставала после всех ударов судьбы. Искусствоведы оценят рембрандтовскую игру света и тени и будут биться над загадками картины: зачем и почему за стрелками наблюдает девочка в золотистом платье и не изобразил ли художник сам себя за плечом одного из героев? А простые зрители войдут в помещение, как в кинозал, и ощутят картину кадром из фильма, а себя — одним из героев. (Если же кто-то захочет оказаться среди них буквально, стоит дойти до дома-музея художника в Амстердаме: там, у входа, все персонажи увековечены в бронзе к четырехсотлетию Рембрандта, которое отмечали по всему миру в 2006 году). Неслучайно Питер Гринуэй назвал Рем брандта предтечей кинематографа: изображение выстроено по кинематографическим законам, которые родятся и сформируются много позже. На юбилей гения мы с вами уже опоздали, но в жизни всегда есть место поводу. Если зайти в Государственный музей 15 июля, в день рождения мастера, помимо культурной программы вам там предложат рембрандтовский завтрак: селедку, белый хлеб — и выпить. Само собой.
Рядом музей Ван Гога, который, хоть и не является местным уроженцем, теперь связан с этим городом неразрывно: самая большая коллекция его картин хранится именно здесь. И не только его. Поль Гоген, Тулуз-Лотрек, Пабло Пикассо тоже оказались повязаны Амстердамом — и к здешней атмосфере их творения пришлись очень кстати. Смотреть «Подсолнухи» И «Едоков картофеля» вживую нужно обязательно — а потом перейти через дорогу и попасть в здание алмазной фабрики, восхищаться драгоценными изделиями, созданными для коронованных особ, и прослушать истовый инструктаж о том, как выбирать бриллианты. Отсюда выходишь, пестуя и лелея мысль о том, как страшно ненароком купить желтый бриллиант вместо белого, — и это тоже изрядно преображает систему ценностей и взгляд на мир.
О главном
Но лучшее, что можно вообразить, — это не музеи и галереи, а пешая толкотня и бестолковое кружение по этому сумасшедшему городу. Неисчислимые велосипедисты. Девушка, обсыпанная крошками и облепленная голубями, посреди площади Дам. Бьют часы. Звучит разноголосый гомон: в порт снова прибывают корабли, и разноцветная толпа заполняет улочки, глазеет в витрины и помогает смешливым хиппи выдувать мыльные пузыри. Две барышни с льняными косами болтают у витрины, в которой стоит рота точно таких же барышень, и косы так же аккуратно заплетены, только лица фарфоровые и костюм национальный, а не купленный в модном бутике. Огромная очередь стоит насмерть в музей восковых фигур ради удовольствия сфотографироваться с любимой звездой, пусть и не совсем настоящей. Луковицы тюльпанов продаются в сувенирных магазинах; цветочные семена отсюда вывозить нельзя (как и землю: она дорогая в этой водной стране), но все вывозят — и если бы только семена! Солнце нахально блестит и отсвечивает от витрин с сырами, башмаками и игрушечными мельницами. Степенная дама выбивает ковер, стоя на балконе над главной улицей. Все шумит, бурлит и переливается через края, в полном соответствии с формулой если не счастья, то адреналина и куража. Город, в который хочется возвращаться, — и уезжать каждый раз новым.